Народный артист Беларуси композитор Эдуард Ханок — о творческом долголетии, песенном неформате и сотрудничестве с Аллой Пугачевой
Эдуард Ханок:«Я открыт к парадоксам жизни…»
— Эдуард Семенович, в апреле прошлого года вам исполнилось 80. 30 декабря вы отметили 50-летие начала своей творческой деятельности, когда впервые по Центральному телевидению прозвучала ваша песня «Зима» («Потолок ледяной, дверь скрипучая…») в исполнении Эдуарда Хиля. Но такое впечатление, что даты на вас не давят — вы полны энергии и замыслов. Откройте тайну: в чем секрет вашего творческого долголетия и оптимизма?
— Во-первых, давайте скажем честно, что никакого творческого долголетия не было и нет. Я не отношу себя к полномасштабным эстрадным композиторам, таким, например, как Вячеслав Добрынин или Раймонд Паулс, хотя последний больше себя считает пианистом.
Во-вторых, в моей судьбе есть три четкие профессии, сменяющие друг друга, может быть, поэтому я так долго и держусь на плаву. Первая — композитор классической музыки. Этот период включает учебу в Московской консерватории, которую я окончил по классу композиции у выдающегося советского композитора профессора Дмитрия Борисовича Кабалевского. Вторая моя профессия — композитор-песенник. Песенный период начался после окончания консерватории, и если говорить откровенно, закончился в 1983 году. Остальное время я занимаюсь наукой, которую и считаю своим главным делом. Нравится это кому-то или нет — мне без разницы. Объясню почему.
Был такой австрийский товарищ Уильям Гершель. У него тоже было три этапа. Во время первого он написал 24 симфонии, которые сегодня практически не исполняются. Потом Гершель бросил музыку и занялся математикой. Затем оставил и математику — переключился на оптику. И оказалось, что именно оптика — главное дело его жизни. В результате он открыл планету Уран, два спутника планеты Сатурн. А самое главное, Гершель открыл миру инфракрасные лучи.
Еще пример — Леонардо да Винчи. Как художник он был не очень и начал котироваться только через сто с лишним лет, когда Теофиль Готье обратил внимание на улыбку Мадонны. А в основном да Винчи был «массовиком-затейником» своего времени (организовывал потрясающие балы при дворе) и еще инженером-архитектором. Последние два года он официально работал у короля Франции Франциска I инженером и архитектором. Вот откуда все его изобретения и их выставки во многих городах, в том числе в Минске. Как его надо было называть современникам? Какой профессии он принадлежал? Сегодня задним числом мы все умны, называем его великим художником, только глядя из нынешнего дня.
И, наконец, Николай Чергинец. В молодости он был крайним правым нападающим легендарной футбольной команды «Динамо-Минск». Люди старшего поколения помнят эту знаменитую тройку нападающих: Мустыгин — Малофеев — Чергинец. Потом Чергинец дослужился до звания генерал-лейтенанта МВД, а затем стал известным писателем…
Я считаю, что каждый человек талантлив и имеет потенциальные возможности де-факто и де-юре. Де-факто для своего времени Сальери был великим композитором, а Моцарт — обыкновенным. В свое время его никто не воспринимал всерьез, может, поэтому он так рано ушел из жизни, из-за этого абсолютного непризнания. А сегодня он великий, а Сальери — никто. Вот вам парадоксы жизни.
Впервые песня «Зима» («Потолок ледяной, дверь скрипучая…») прозвучала на Центральном телевидении 50 лет назад.
— Эдуард Семенович, что такое для вас неформат?
— Помню, как композитор Женя Мартынов спорил со мной, доказывая, что никакого неформата нет. А он есть! Что это? Это когда ваше энергетическое поле полностью заменяется новым, и вы, перестав слышать время, уходите в неформат. Вот почему в программах «Русского радио» никого из наших уже нет: ни Пахмутовой, ни Шаинского, ни Тухманова, ни Паулса…
Сегодня очень сильная подпитка для меня — два варианта выступлений, которые я разработал. Первый — творческие вечера в музыкальных театрах по бывшему Союзу. Это для меня кладезь. Все просто: отправляю в театры «минусовки», а артисты на мои песни делают театрализованные действия. В Калининграде уже такой вечер прошел, еще должны были состояться, но коронавирус помешал.
А вторая форма выступления — встречи с молодежью. Прихожу к ним и говорю: «Я не ваш композитор, ребята, я писал песни для ваших пап, мам, бабушек и дедушек, но поскольку вы их слышали, я вам сейчас их напою». И потом говорю: «А сейчас посмотрим, как вы знаете свои песни». И начинаю петь им сегодняшние молодежные хиты: «Зацепила меня», «Медлячок», «Между нами — пальба!», «Она хотела бы жить на Манхэттене…» или «Белые розы, желтые тюльпаны», «Незабудка — твой любимый цветок»... И начинается такой восторг, что я ухожу оттуда Бастой, хотя приходил к ним Тютькиным! В чем для меня польза от таких программ? Ты подзаряжаешься их энергетикой!
С Александрой Пахмутовой.
— А вы по жизни энергетический вампир?
— Наверное, что-то есть. Когда жену достаю, то энергию у нее забираю. Я человек режимный: сразу с утра холодный душ, и если плохо спал или приснилась какая-то ерунда, вся дурь уходит. Потом до пяти-шести часов работаешь…
Что в меня еще вселяет оптимизм? Моя именная скамеечка в новом городском саду Бреста, именная елочка, посаженная около филармонии в Минске. Плюс тот факт, что моя главная песня (не «Малиновка» и не «Зима») каждый год звучит 9 мая на Красной площади. Это песня «Служить России», за которую Путин дал мне почетное российское гражданство. Я получил его в 2001 году, мне вручили его в Минске в посольстве России. Там же и пошутили, что, мол, поскольку гражданство почетное, то отныне по четным числам я гражданин России, а по нечетным — Беларуси. Теперь у меня есть фишка на концертах. Если выступаю, например, 16 января, говорю: «Сегодня перед вами выступал гражданин России народный артист Беларуси Эдуард Ханок». И публике это нравится.
— Почему именно «Служить России» вы называете своей главной песней?
— Потому что для меня, человека, родившегося в Советском Союзе, это не может быть по-другому. Никакие «потолки», «малиновки» и «завирухи» с ней не сравнятся. Уже 13 лет она звучит на Красной площади, а в 2019-м заканчивала еще и военный парад в Санкт-Петербурге, который принимал Путин. Автор слов — выдающийся поэт Илья Резник. Кстати, именно эта песня является гимном всероссийского детско-юношеского военно-патриотического движения «Юнармия». Даже при исполнении мною в России одного куплета этой песни залы встают!
А самая любимая песня, моя «палочка-выручалочка», — «Самурай» на стихи Ларисы Рубальской. Меня везде с ней принимают на ура. Есть в ней какая-то особая магия. Это единственная песня, которую зал на «Славянском базаре — 2020» слушал стоя. Еще я сам исполняю исповедальную песню «Брест».
— Можно не быть патриотом и писать патриотические песни?
— Запросто. Вполне. У меня патриотизм заложен внутри, потому что меня так воспитывали. И песня «Служить России» держит меня сегодня на определенной ступеньке, дает мне силы. Если бы не она, я бы давно развалился. Многие творческие люди уходят быстро. Например, Георгий Мовсесян, автор песен «Для кого-то просто — летная погода, для кого-то — проводы любви…» или «Мои года — мое богатство» и многих других. Когда заканчивается популярность, ее нечем заменить. Уверен, и Муслим Магомаев поэтому быстро ушел.
Пугачева сегодня живет в своем замке, но я ей не завидую — он для нее стал «тюрьмой». Я, например, хожу по улицам и пользуюсь общественным транспортом, хотя меня тоже порой узнают, но это, слава богу, все-таки не тот уровень популярности. Популярность приятна, когда ты «на волне», а позже она превращается в обузу, ибо начинаются вопросы: а где ваши новые песни, а почему вы не пишете?.. И это тяжело морально.
— Читал, что вам могут присвоить звание народного артиста России. Для вас это важно?
— Помимо звания народного артиста Беларуси, у меня есть звания заслуженного артиста Крыма и заслуженного артиста Тувинской автономной области — родины министра обороны России Сергея Шойгу. В свое время на звание народного артиста меня выдвинул председатель Союза композиторов народный артист России Владислав Казенин, но он, к сожалению, в 2014 году ушел из жизни. Долгое время в Союзе композиторов не было председателя, только и. о., и никакие вопросы не рассматривались. Сейчас композитор Алексей Рыбников возглавил Совет Союза композиторов России, и этот вопрос после пандемии будет решаться. Рекомендацию мне дали Академический ансамбль песни и пляски МВД под руководством Виктора Елисеева, Департамент культуры Министерства обороны России, а также зампред комитета по обороне Совета Федерации Франц Клинцевич. Правда, звания в моем возрасте уже ничего не решают. Так что дадут — хорошо, не дадут — ни один мускул у меня не дрогнет. Короче, как поет Полина Гагарина: «Драмы больше нет, нет больше драмы!..»
Три музыкальных богатыря: Эдуард Ханок, Владимир Мулявин, Иосиф Кобзон.
— Эдуард Семенович, как попадают в милость к Примадонне и как ее лишаются? Все-таки Алла Борисовна Пугачева исполнила две ваши песни, они стали всесоюзными хитами и звучат до сих пор.
— Все в этой жизни случайно и закономерно. Закономерность заключается в том, что вы системно работаете и занимаетесь любимым делом. Случайность в том, что вас могут заметить. С Аллой Пугачевой я впервые встретился в 1972 году, после того как моя песня «Зима» в исполнении Эдуарда Хиля вошла в финал телефестиваля «Песня года — 1971». В следующем году проходили съемки фильма «Поэт Сергей Островой», а Островой — автор текста песни «Зима». Я участвовал в этом фильме, как и никому неизвестная тогда певица Алла Пугачева. В перерывах между съемками она ездила кормить дочку Кристину Орбакайте, поэтому я ее и запомнил.
Обыкновенное шапочное знакомство, но оно дало мне право и возможность вместе с Марком Минковым сходить к Пугачевой в гости уже в 1976 году, чтобы предложить свои песни. Нас встретила ее мать Зинаида Архиповна, напоила-накормила. Мы показали с Марком по одной песне. Когда уходили, Марк сказал, что моя песня Пугачевой не подходит. Но он оказался прав лишь отчасти. Его песню на стихи Вероники Тушновой «Не отрекаются любя» Пугачева исполнила сразу, и она попала в финал телефестиваля «Песня года — 1976», а мою «Песенку первоклассника» попридержала до 1978 года, когда Кристина пошла в школу. В том же 1978-м Алла взяла меня на гастроли в Тольятти, и на посиделках в ее гостиничном номере я показал ей еще одну композицию из фильма «Зеленые фрегаты» киностудии «Беларусьфильм». Она была написана в форме вальса, но Алла поменяла ритм, и вместо вальса получилась ритмичная композиция «Журавлик»: «Я хочу увидеть море, ты возьми меня с собой…»
Какой-то особой дружбы у нас с Пугачевой никогда не было. Я часто бывал у нее в гостях, мы беседовали. Но жизнь показала, что я отношусь к категории людей замкнутых. У меня не может быть друзей. Даже таких, как Алла Пугачева. Я никого не пускаю в свой дом. Дом для меня — это крепость.
В среде музыкальной богемы композитор всегда был своим.
— Как признать свою творческую несостоятельность и смириться с тем, что твое время ушло?
— А вы знаете того, кто признал? Никто не признает. Я тоже пытался не признавать и три года назад написал 15 новых песен на стихи Ларисы Рубальской и Ильи Резника. Алена Ланская поет «Остывший пляж», Ирина Дорофеева — «Туманы», однако все это не фонтан. Показывал и другим артистам, но вижу, глаз у них не горит. Короче, пора!..
— Как не потерять интереса к жизни? Он зависит от темперамента?
— Чтобы не потерять интереса к жизни, надо иметь цель. Если у вас есть цель, вас бьют, но вы, пружиня, все равно идете к ней. Я сейчас выпускаю очередную книгу, она будет состоять из двух частей. Первая, которая выйдет в январе, называется «То ли еще было. Исповедь композитора-песенника».
— Сейчас все измеряется только деньгами?
— Насчет денег это ошибочное мнение. Про то, что все продается и покупается, говорят люди, которые хотят скрыть свою творческую несостоятельность. За деньги народную любовь не купишь. Эфир купишь, но не любовь. Раньше все было то же самое, только деньги в вас вкладывало государство, и оно же все забирало, а вы получали свои копеечки за выступление. Пугачева получала 47 рублей 50 копеек за концерт, во Дворцах спорта — двойную ставку, на стадионе — тройную, а остальные деньги шли государству. А сейчас Лепс поет пару-тройку песен за десятки тысяч евро — парадокс!