Человек-оркестр
Культурная нива жива не только мейнстримом, хотя без него тоже не обойтись, но и чудаками, или «чудиками», как говорил Василий Шушкин. Теми, кто если и не плывет против течения, то по крайней мере не встраивается в общий поток, выстраивая свое творчество и карьеру где-то отдельно, не совсем на обочине, но и не на оживленном перекрестке. А потом оказывается, что эта обочина и есть центр, где бьется пульс подлинного искусства. Так было с Тарковским, Параджановым, Короткевичем, Шукшиным, Высоцким… Продолжает этот яркий ряд и Петр Мамонов — музыкант, актер, певец, поэт, лидер рок-группы «Звуки Му», звезда картин Павла Лунгина «Такси-блюз», «Остров», «Царь», личность уникальная и многогранная. В среду, 14 апреля, Петру Николаевичу исполнилось 70, и он продолжает принимать поздравления, в том числе телевизионные. В воскресенье, 18 апреля, в 17:25 смотрите на канале «Культура» программу «Линия жизни», посвященную Мамонову.
Кадр из фильма «Остров»Честно говоря, цифра 70 в отношении этого человека сбивает с толку — хочется вскрикнуть: «Как! Ему только семьдесят?..» Наверное, потому, что слишком многое им сделано, пройден огромный путь. Его биография вмещает все, порой совершенно взаимоисключающие вещи, взгляды, интересы. И на каждом этапе Мамонов безбоязненно менял «кожу». Он представал перед нами в столь разнообразных ипостасях, что впору растеряться. Это стихия, человек-оркестр, а иногда и подлинное «стихийное бедствие». Эпицентр страстей и увлечений, выбравший на сцене в свое время амплуа шута, юродивого в раскованном и гиперболизированном виде. Он постоянно обновляется, как умел это делать в музыке Игорь Стравинский — «композитор с тысячью лиц». Мамонов успел побыть и алкоголиком, и звездой московского андеграунда, и актером, игре которого рукоплескал Каннский кинофестиваль, и отшельником, удалившимся от суеты, и неким духовным лидером. Искренне ли он пришел к вере? Или образ верующего отшельника стал очередной ролью, предлагаемыми обстоятельствами?
В Минске Петр Николаевич бывал часто — с концертами и творческими встречами, с легендарным спектаклем «Есть ли жизни на Марсе?». Пусть не Дворец Республики, но свои небольшие клубные залы Мамонов с легкостью собирал. Ах, как мечтал увидеть я его в какой-нибудь серьезной театральной работе! Представьте, каким он мог бы быть Порфирием Петровичем в «Преступлении и наказании» Достоевского? Но не случилось.
На некоторых его выступлениях мне довелось побывать, и всегда бросалось в глаза, что на Мамонова ходит одна и та же публика, для которой он настоящий авторитет и духовный гуру. Эта «паства» была готова внимать его любому слову и жесту, какую бы парадоксальную каверзу он ни предложил залу. Иногда публика, основу которой составляло прогрессивное студенчество, словно выпячивало свою «избранность», и это выглядело забавно. Не со всеми философскими сентенциями Петра Николаевича сегодня можно согласиться. На мой взгляд, в них иногда чересчур много очевидных банальностей и дидактики. Музыка, проповедь и театр абсурда сливаются в его выступлениях, и публике остается только внимать и гадать, что же будет дальше. Иногда кажется, что смотришь какой-то площадной театр из XIX века… Но одно важное качество сглаживает любые шероховатости: все, что делает сегодня Мамонов, отмечено истинной печатью добра. Кстати, в нашей музыкальной культуре была фигура, равная Мамонову, — лидер группы «Нейро Дюбель» Александр Куллинкович, обозреватель «СБ. Беларусь сегодня», участвовавший как эксперт и в некоторых материалах «Народной газеты». Саша ушел в 47 лет в августе 2018-го. Но в нем был тот же нерв, то же обостренное чувство правды и поэтической строки, что и у Мамонова.
Кадр из фильма «Остров»Честно говоря, цифра 70 в отношении этого человека сбивает с толку — хочется вскрикнуть: «Как! Ему только семьдесят?..» Наверное, потому, что слишком многое им сделано, пройден огромный путь. Его биография вмещает все, порой совершенно взаимоисключающие вещи, взгляды, интересы. И на каждом этапе Мамонов безбоязненно менял «кожу». Он представал перед нами в столь разнообразных ипостасях, что впору растеряться. Это стихия, человек-оркестр, а иногда и подлинное «стихийное бедствие». Эпицентр страстей и увлечений, выбравший на сцене в свое время амплуа шута, юродивого в раскованном и гиперболизированном виде. Он постоянно обновляется, как умел это делать в музыке Игорь Стравинский — «композитор с тысячью лиц». Мамонов успел побыть и алкоголиком, и звездой московского андеграунда, и актером, игре которого рукоплескал Каннский кинофестиваль, и отшельником, удалившимся от суеты, и неким духовным лидером. Искренне ли он пришел к вере? Или образ верующего отшельника стал очередной ролью, предлагаемыми обстоятельствами?В Минске Петр Николаевич бывал часто — с концертами и творческими встречами, с легендарным спектаклем «Есть ли жизни на Марсе?». Пусть не Дворец Республики, но свои небольшие клубные залы Мамонов с легкостью собирал. Ах, как мечтал увидеть я его в какой-нибудь серьезной театральной работе! Представьте, каким он мог бы быть Порфирием Петровичем в «Преступлении и наказании» Достоевского? Но не случилось.
На некоторых его выступлениях мне довелось побывать, и всегда бросалось в глаза, что на Мамонова ходит одна и та же публика, для которой он настоящий авторитет и духовный гуру. Эта «паства» была готова внимать его любому слову и жесту, какую бы парадоксальную каверзу он ни предложил залу. Иногда публика, основу которой составляло прогрессивное студенчество, словно выпячивало свою «избранность», и это выглядело забавно. Не со всеми философскими сентенциями Петра Николаевича сегодня можно согласиться. На мой взгляд, в них иногда чересчур много очевидных банальностей и дидактики. Музыка, проповедь и театр абсурда сливаются в его выступлениях, и публике остается только внимать и гадать, что же будет дальше. Иногда кажется, что смотришь какой-то площадной театр из XIX века… Но одно важное качество сглаживает любые шероховатости: все, что делает сегодня Мамонов, отмечено истинной печатью добра. Кстати, в нашей музыкальной культуре была фигура, равная Мамонову, — лидер группы «Нейро Дюбель» Александр Куллинкович, обозреватель «СБ. Беларусь сегодня», участвовавший как эксперт и в некоторых материалах «Народной газеты». Саша ушел в 47 лет в августе 2018-го. Но в нем был тот же нерв, то же обостренное чувство правды и поэтической строки, что и у Мамонова.
«Алкоголизм — это плен. Когда попадаешь в плен к злым силам. Кто кому служит, тот тому и раб. Правильно? Если мы начинаем им служить, они нам и говорят: «Давай, наливай! Сейчас все будет хорошо. Стакан, второй — и все забудешь…» Это бес так все подкладывал: «Давай, Петро, ты у нас поэт, ты у нас тонкий. Выпиваешь, потому что невмоготу этот ужасный мир». И я: «Да, мой дорогой. Давай еще портвейнчика. Сейчас станет получше». Ну что это такое? Позор!..»Покаяние, гордыня, наркозависимость и одиночество — все это для Петра Николаевича не простые слова. Пожалуй, Мамонов мог бы украсить своим характером и поведением любой из романов Федора Михайловича Достоевского. Вылитый капитан Лебядкин из «Бесов» в свою золотую пору. Не зря Мамонов во второй половине жизни пришел к религии и вере.
Музыкальные критики сходятся во мнении, что «Звуки Му» — одна из самых оригинальных советских и российских рок-групп. Ее песни не просто рок-баллады, а настоящие моноспектакли, эксцентричные и непредсказуемые. «Звуки Му» породили немало подражателей.Поразительна и актерская амплитуда Мамонова — от трикстера и пройдохи саксофониста Лехи Селиверстова в ленте Павла Лунгина «Такси-блюз», увенчанной призом в Каннах, до отца Анатолия в картине «Остров». Плюс культовая «Игла» Рашида Нугманова, мрачное путешествие по миру человеческого подсознания «Нога» по сценарию Ивана Охлобыстина, Иван Грозный в «Царе», «Пыль», «Шапито-шоу». А еще был незаконченный «Котлован» Владимира Мирзоева, где партнером Мамонова выступал непревзойденный Максим Суханов. Судя по тем кусочкам, что остались в сети, это был бы подлинный шедевр, Петр Николаевич поднимается там до невероятных актерских высот, кожей чувствуя мир сложной платоновской прозы. С возрастом он перешел из амплуа «чудиков» в разряд наставников, его словам хочется верить и внимать.
«Христианство — это не человекоугодничество. Хаму надо и в морду дать. Человеку, который лезет поперек моей мысли, надо сказать жестко. Иначе он не поймет. Мне не нужны ваши интервью. Это ваши проблемы. Мне надо до людей донести то, что я кровью выстрадал. И то, что выжил. И то, что у меня капельку получилось. Хочу этим поделиться. А меня перебивает журналист из-за того, что у него жанр такой. Да подумаешь. Мне важно сказать вам, как жить завтрашний день».
«Животная, буреломная русская дикость», — пишут о нем. «Варвар, не стыдящийся собственных слез», — сказал бы о нем художник-эротоман из фильма «Влюблен по собственному желанию». Однако через эту дикость и варварство Мамонов пришел к тишине и покою. Много лет назад музыкант удалился от столичной суеты в деревню и посвятил себя вере. Сегодня тему взаимоотношений религии и человека он раскрывает в редких концертах. Например, программу 2018 года «Как я читал святого Исаака Сирина» целиком посвятил отношениям с Богом. Спектакль рассказывает, как этот святой изменил жизнь артиста. Для его выступлений характерна лаконичная обстановка, аскеза и минимум реквизита. Как и во времена Достоевского, главное сражение происходит в сердце человека, именно оно — поле битвы между ангелом и бесом.
КСТАТИ
Накануне своего юбилея Петр Мамонов дал откровенное интервью одному из блогеров. Руководитель группы «Звуки Му» признался, что по молодости «баловался» запрещенными веществами, пил и куролесил, а потом пришел к вере и остепенился. Рассказал, как однажды на гастролях в Риме два часа ползал в кустах из-за передозировки наркотиками. Вспомнил Мамонов, как кадрил элитных девочек и водил их в ресторан гостиницы «Россия», который в тусовке называли «Шизовник», где в 1970-е собиралась тогдашняя московская богема: блатные, фарцовщики и артисты со своими подругами.
